2014/02/19 17:23:49
Russian only

Молодой Орлик, молодая я
Мы с Орликом в молодости. Orlik and I in our youth.  Photo © Igor Shpilenok. 

С детства люблю лошадей.  Еще маленькой девочкой собирала фигурки лошадей, перечитывала всю детскую литературу о лошадях.   Моя семья – мама, отчим, брат и я - жила в городе Денвер, где даже с нашим немаленьким участком нельзя было держать лошадей.  А отец жил с мачехой загородом в 30 минут езды от Денвера.  Когда мне исполнилось 10 лет, папа мне подарил пони – пегую кобылку по кличке Mandy.  Я на ней ездила по прериям у подножья Скалистых гор каждые выходные и все лето, пока я не переросла низкорослую Mandy.  Тогда папа мне купил лошадь по имени Bree мастью соловой, породы американской четвертьмильной (первая порода лошадей, выведенная на территории Соединённых Штатов).  Я стала участвовать в соревнованиях и конноспортивных состязаниях, выполняла сложные манёвры, который использовали на диком западе для перегона скота.

Когда в десятом классе я уехала учиться в школу-интернат, нам пришлось продать Bree, но в школе я участвовала в кружке спортивной езды.  И только лет через 12 у меня опять появилась своя лошадь – здесь на Брянщине.

У Игоря была его любимая и надежная серая в яблоках кобыла по кличке Аза (о ней я обязательно напишу отдельно), на которой я часто ездила в лес.  Но нам была необходима вторая лошадь, чтобы выбираться из деревни на работу в контору заповедника, когда дорога была совсем непроезжей, или просто в лес поехать вдвоем.  Игорь мне подарил на мой 27-летний день рождения молодого необъезженного вороного жеребца.  Звали его Орлик.  Он родился в широкой пойме реки Десны и вырос в полудиком табуне километров 15 из нашей деревни.   Он оказался строптивым и сбежал от нас на следующий день на свою родину.  Мы его нашли и возвратили, но он опять сбежал и так много-много раз.  Хотя дорог туда нет, Орлик всегда находил нужное направление, преодолевал топкие болота и переплывал широкую Десну, чтобы вернуться в свой табун – иногда уводил собой и Азу. После многочисленных приключений в поисках коня, Игорь решил пригласить ветеринаров и кастрировать беднягу.  После этого Орлик перестал убегать из нашей конюшни.  Наконец-то мне удалось потихоньку обучить его верховой езде.  (О приключениях с Игорем в поисках Орлика и процессе его обучении я подробно написала в своей книге The Storks’ Nest, которая издана пока только на английском, но надеюсь когда-нибудь ее перевести на русский, поэтому я об этом не буду писать здесь).

Фото Игоря Шпиленка
Игорь на Азе "перебродит" реку Неруссу.  Igor on Aza fording the Nerussa River.  Photo © Nikolai Shpilenok.

Я очень люблю общаться с лошадьми, завоевать их доверие и уважение.  У Игоря более утилитарный подход к лошадям.  Говорит, что не любит их мучать и бессмысленно гонять только ради спорта.  Для него лошадь необходима как транспортное средство.  Он часто брал кобылу Азу для охраны заповедника, для поиска звериных нор или гнезд черных аистов.  Теперь мы могли это делать на двух лошадях, иногда я ездила одна.  Из седла гораздо легче увидеть диких животных в лесу – они лошадей боятся меньше, чем людей и машин.  К тому же сверху все виднее.  Для меня мир из седла лошади воспринимается по другому: любуюсь природой с высоты, пока чувствую ритм дыхания и хода коня.  Мы с Орликом часто встречали косуль, кабанов, лосей и лис.  Даже если я сразу не видела их, чуткий Орлик всегда прядал своими ушами - предупреждал меня о том, что зверь где-то рядом.

Со временем Орлик стал смирным, опытным, надежным попутчиком во всех наших путешествиях по Брянскому лесу.   Теперь ему уже 20 лет, что примерно 50 лет для человека.  Как и Аза, Орлик стал частью нашей семьи, и вместе с ней создал свою (до того, как его кастрировали, он успел стать отцом – и у них родилась вороная кобылка Зорька).   На Азе и Орлике мои дети научились ездить верхом до того, как они научились ходить.

Мое самое любимое лошадиное занятие – это кататься по зимнему снегу в санях.  Правда есть один минус: выхлопные газы выходят прямо в салон!  Сани я в своем детстве совсем не видела.  Игорь всегда закидывает в сани много сухого сена, чтобы было мягко и удобно, и мне прямо хочется лежать и любоваться как верхушки заснеженных сосен скользят мимо зимнего солнца и синего неба.  Всегда невольно начинаю петь рождественскую песню с детства – «Dashing through the snow, in a one-horse open sleigh, over the hills we go, laughing all the way!».  Детям нравится привязать свои маленькие санки к большим саням и ехать сзади, иногда встают и катаются словно на сноубордах.

Сани у нас были не только для развлечений.  Проезжая для автомобилей дорога до нашей деревни появилась всего несколько лет назад.  А до этого зимой большие лужи замерзали и вес машины лёд не выдерживал.  Стоило выехать до середины замерзавшей лужи, как лёд проламывался и машина оказывалась запертой льдом со всех сторон.  Сначала мы ломали лёд ломом или пилили его бензопилой, а потом руками вытаскивали глыбы льда из лужи, чтобы выехать.  А вес лошади в санях лужи выдерживал, и мы спокойно доезжали по зимней дороге куда угодно.  Однажды перед Новым годом, я собралась ехать на родину, но дороги не было.  Мы вечером запрягли Азу в сани и загрузили на них мой чемодан.  Игорь довез меня по ночному лесу до соседней деревни, где меня встретила машина заповедника, чтобы довести до вокзала.  Так я из русской деревни выехала в Америку на санях.

Фото Игоря Шпиленка
Местные жители возят сено на санях.  Villagers transport hay by sleigh.  Photo © Igor Shpilenok.
74 посетителя, 14 комментариев, 22 ссылки, за 24 часа