2016/02/24 00:39:19
На прошлой неделе мне опять попеняли на мою избирательную интернет-активность: намекнули, что я читаю сеть односторонне.

Я уже рассказывал, что ритуально мой интернет состоит из двух ресурсов: околохимического и ленты ЖЖ. Специфическую информацию я ищу в гугле, сравнивая несколько источников и выбирая среднюю цифру.
Моя лента ЖЖ состоит из 7-10 авторов в день. Разброс - от запутинцев до противохуйловцев. Мне хватает, мне тупо интересно следить за дрейфом позиций тех и других. Новости России (да и Европы и остального мира) я черпаю так-же из ленты.

Поэтому ещё раз: мои эпичные посты - лишь зеркалка на сообщения из ленты.

Ниже речь пойдёт о религии. В весьма неприятном ключе для верующих. Проматывайте и забывайте, если нет желания читать нетолерантные мысли.

Итак, позывом к высказыванию была мысль из ленты о том, что православным и католикам надо объединяться перед лицом опасности быть поглощёнными джихадистами.

Ну и само собой разумеется, что ведущую роль в шагах навстречу несёт патриарх, ибо в католической Европе умы правозащитников заняты проблемами педерастов намного сильнее, чем проблемой геноцида иракских христиан.

Ну, это обычная шизофрения православных: одновременно обвинять и в действии, и в бездействии. Отвлекусь от бездоказательности сравнительной активности по защите гомосексуалистов и христиан, а просто объясню простой эгоизм верующих: не их защищают, значит - неправильно поступают, загнивают и разлагаются. Твёрдая позиция Запада в отношении прав гомосексуалистов расценивается как слабость. Шизофрения, одним словом.

Что это я про одних православных? Конечно: мусульмане хуже. Фанатичнее, ограниченнее. Временная пропасть меж ними и Европой - лет двести, в то время, как схизматики, разрешающие, а не запрещающие рисовать бога (ну-ка, накидайте ещё отличий), отстают лишь на полсотни лет.
Всякие протестанты (не фанатичные ответвления) ещё более или менее адекватны.
Иудеи застряли где-то под православными, их сильно затягивает их "богоизбранность".

В общем, линейка такая: на самом дне мусульмане, потом иудеи, православные и, наконец, католики с протестантами на вершине. Такой вот сталагмит в дырке на зимнем деревенском дворе. Не будем сегодня ставить задачу разобраться во всех сортах. Давайте-ка ебанём по сосуле ломом, чтоб сразу добраться до православных.

Иду в токарно-фрезеровочный цех и в лоб спрашиваю нашего русского-запутинца: ты в бога веришь?

Забавно наблюдать за реакцией людей, вещающих направо и налево о тотальной толерантности на западе. В большинстве своём они хотят свободы слова, если речь заходит о евреях и голубых: почему нам запрещают говорить о жидах и пидорах? И одновременно садятся на жопу в случае, когда их спрашивают об их собственном вероисповедании. Шизофреники двуличные.

- А тебе зачем? Это моё дело, ты чо с утра завёлся?

- Ой, хорош ломаться как баба. Вон, я у тебя цепь вижу - на ней крестик висит?

Ну нет у меня времени на толерантность сегодня. Пациент просыпается:
- А тебе было хоть раз хреново? Вот когда припрёт, тогда узнаешь.

Я-ж его не спрашивал "почему ты веришь?". "Почему" мне и так ясно: безысходность и отчаяние. Или падающий самолёт, или болезнь близкого. Ничем не можешь помочь - молись: кто-то поможет. Не ты сам: ты сам - говно коричневого цвета. Христианство изначально было религией слабых духом, обездоленных людей. Правильно говорить "сектой". Сектой иудаизма.

В _страшные девяностые_ по России гуляли различные ловцы душ, предлагающие спасение в "единственно верной вере". Радиотрансляции японской херни Аум Сенрикё, квартиры, переданные Белому Братству.

В случае краха нынешней цивилизации какая-нибудь тотальная секта выживет и постепенно обшлифует слишком-уж выступающие углы, превратится из тотальной в общепризнанную. Будет помаленьку сжигать еретиков, но паству особо трогать не станет: надо-же на ком-то паразитировать.

Так было с христианством. Из секты выкристаллизовалась идеология, которая лишь лет через сто пятьдесят после своего зарождения подняла знамя рухнувшей цивилизации. Ну как подняла... Через две тысячи лет передовые христиане приблизились по развитию к Риму.

Как и тогда, эта религия вовлекает в себя именно слабых духом, подсознательно понимающих неумение собственными силами справиться с тяготами земного бытия, не умеющими радоваться, понимающими факт дарования нам жизни с точностью до наоборот.

Нас не наказывают смертью. Нам повезло родиться и чувствовать. Мы с самого момента рождения сидим в салоне самолёта, падающего вниз. Это настолько редкий шанс, что его сложно просто выразить цифрами. Посчитайте число сперматозоидов в порции эякуляции, умножьте на число предков и ебанитесь от своей везучести.

Но не всем дано уметь в математику. Да во многое не дано, что-уж там. Ни в историю, ни в физику с химией. Про этот фактор я расскажу в следующий раз.

А пока назову основной фактор, определяющий склонность к вере: это танатофобия. Страх, сжирающий остатки логики. Подсознательно эта фобия осознаётся, конечно. Верующие видят окружающих их атеистов, видят, что как-то и без богов можно жить. Но сами не могут. Отсюда болезненная реакция на вопрос, переделывание ответа из ясного и понятного "да/нет" в оправдания "почему".

Вот, отдохните от меня и посмотрите на камень, который умнее половины людей на Земле:


А, да: я всё-ещё говорю про авраамические ветви. Индусы, например, хорошую религию придумали (с)

Если до этого места дочитали люди, обычно называющие меня "неофитом", агрессивным богоборцем и всякими другими словами, то почитайте и последние на сегодня два абзаца.

Ниже - отрывок из дискуссии атеиста Умберто Эко и богослова кардинала Мартини. Это вам не блог агрессивного либераста Руссфритца: собеседники общаются друг с другом осторожно, пытаясь понять сторону, до этого им совершенно чуждую. Я приведу странный для меня вопрос богослова и полностью понятный мне ответ атеиста.

Вопрос Мартини:

"Мой вопрос к Вам связан с основаниями этики неверующего. Очень хотелось бы думать, что люди мира сего действуют согласно четким моральным критериям. И я убежден, что многие поступают достойно, — по крайней мере, в определенных обстоятельствах, — не имея религиозных оснований, на которые могли бы опереться. Однако не могу понять, по каким же критериям они судят свои поступки... что руководит человеком нецерковным, который не признает личного Бога, не взывает к Абсолюту — и тем не менее выдвигает и исповедует некие моральные принципы, ими руководствуется в жизни, с их помощью решает, что нужно делать непременно, а что делать нельзя ни в коем случае, а порой даже отдает за них жизнь? Конечно, существуют законы, но какой закон, какая власть способны побудить человека к самопожертвованию?"

Ответ Эко:

Мы — животные прямостоящие, и долго находиться вверх тормашками нам неприятно. Итак, у нас есть общее понятие верха и низа, причем верх предпочтительнее. Далее, мы обладаем понятиями правого и левого, неподвижности и движения, сидения и лежания, ползания и прыгания, бодрствования и сна. Поскольку у нас есть руки и ноги, все мы знаем, что значит удариться обо что-то твердое, взять что-то мягкое, опустить руку в жидкость, что такое давить, трясти, долбить, пинать; возможно даже, что у всех нас без исключения есть представление о танце. Список можно продолжить: он включает в себя зрение, слух, еду и питье, глотание и плевание. Несомненно, любой человек понимает, что значит воспринимать, помнить, ощущать желание, страх, грусть или облегчение, удовольствие или боль и выражать эти ощущения соответствующими звуками. Как следствие (и здесь мы подходим к вопросу о правах человека), у нас есть общее понятие о стеснении: мы не хотим, чтобы кто-то мешал нам говорить, смотреть, слушать, спать, глотать, плевать, ходить, куда захочется. Мы страдаем, если кто-то нас связывает, запирает, бьет, ранит, убивает, подвергает физическим или психическим пыткам, уменьшающим или разрушающим нашу способность думать.

До сих пор я говорил о некоем одиноком и звероподобном Адаме, ничего еще не знающем о различии полов, не ведающем ни удовольствия от беседы, ни родительской любви, ни боли от потери близких. Но даже на этой стадии, по крайней мере для нас (если не для него/нее), семантика создает основу для этической системы: прежде всего мы обязаны уважать физические права других, в том числе право говорить и думать. Если бы род человеческий уважал эти права, мы не знали бы ни избиения младенцев, ни гонений на христиан, ни Варфоломеевской ночи, ни сожжений еретиков, ни лагерей смерти, ни цензуры, ни детского труда в забое, ни зверств в Боснии.


До встречи =)
57 посетителей, 23 комментария, 13 ссылок, за 24 часа