2012/03/26 22:52:46
Имеет ли основание такая постановка темы? Убежден, что да. Читая и слушая, что говорят про наш финансовый рынок, я прихожу к твердому убеждению, что религиозная безграмотность, которая когда-то не была особым препятствием его становления, сегодня начинает сгущать над ним тучи беспросветного и грозового будущего. Досужие рассуждения в этой области еще больше удручают своей бесцельностью. Я уже научился не обращать внимания на трескотню скучающих финансовых патриархов, но когда ворчливой ремарки «удостаивается» очень глубокая и очень тонкая, требующая и такта, и образованности тема, мне трудно отмолчаться.

Финансы религиозны со дня своего появления. С их первых и примитивных форм. Во-первых, потому, что в силу своей дематериализованной специфики, определяемой и ожиданием, и одолжением, и неведением, и неопределенностью в субъективном понимании отдельного человека или некоторого сообщества, они обладают непостижимой магией, в которую рано или поздно приходится верить, отказавшись от желания постичь. Во-вторых, потому, что только высокие моральные и духовные ценности и принципы, почитаемые и признаваемые всеми вовлеченными в финансовые отношения лицами, обеспечивают бесперебойное их существование. В-третьих, потому что все известные нам виды финансовых операций и институтов возникли и сформировались в рамках определенных религиозных взглядов и верований.

Известный антрополог Дэвид Грэбер, изучая, как на протяжении 5000 лет складывался институт долга , обнаружил его зачатки в примитивных обществах, поклонявшихся языческим идолам и силам природы, а его монетизированные формы - во времена осознанного христианства. Институт долга есть тот первичный атом, который формирует и саму финансовую систему, и вступает во взаимоотношения с атомами религиозности. Рассматривая историю финансов, мы находим множество примеров, когда именно религиозность определяла их развитие. Флорентийские банкиры-евреи, соблюдая запреты Торы на взимание процентов по ссудам, изобрели переводной вексель и, тем самым, ценные бумаги. Русские старообрядцы оставили яркий след в истории российских финансов. Например, выходец из старообрядческого рода Морозовых, Тимофей Савич Морозов в 1868-1876 годах председательствовал на Московской бирже. Швейцарские кальвинисты смогли создать банковскую систему, которая по сей день считается одним из символов финансового мира.

К сожалению, роль религии в становлении современного хозяйства изучена фрагментарно. Макс Вебер и Вернер Зомбарт глубоко исследовали вклад протестантской и иудейской этики в развитие капитализма. Православие не удостоилось столь серьезного внимания. Русский философ и священник Сергей Булгаков, сокрушаясь по этому поводу, писал о том, что православие «в дисциплине аскетического «послушания» и «хождения перед Богом» имеет могучие средства для воспитания личности и выработки чувства личной ответственности и долга, столь существенных для экономической деятельности». Отсутствие же авторитетов, на которых можно сослаться, не означает отсутствие нашей возможности рассуждать на эту тему. Но рассуждать, понимая предмет, а не упрощая и уж тем более не подменяя его сути.

Если мы признаем религиозность финансов, их соподчиненность определенной вере, и если мы захотим учесть все конфессиональные различия в многообразии финансовых услуг и инструментов, мы должны воспринять всю целостность религиозных принципов, а не только их отдельные в большей степени ритуальные правила и нормы. Конечно, выпятить внешнюю религиозную атрибутику проще, чем постичь глубину веры.

Так, разные религии по-разному относятся к взиманию процентов по займу, что в целом сегодня легко учитывается существующими финансовыми институтами и отражается в наборе предоставляемых клиентам продуктов. Но все религии на первое место ставят моральные заповеди человека, которые при своих отличиях предписывают ему чистоту помыслов, ответственность, дисциплинированность перед самим собою, ближними и, конечно, перед Богом. В книге «Свет невечерний», в том числе затрагивающей вопросы «этики хозяйства», Сергей Булгаков пишет: «Хозяйство должно сохранять значение только средства для достойной жизни, причем подлинным критерием здесь является религиозный ее идеал. Этим идеалом и связанным с ним аскетическим саморегулированием хозяйства определяется его дух, который, не будучи приурочен к определенным формам, изнутри их собой определяет». Убежден, аналогичные по смыслу высказывания мы сможем найти у идейных вдохновителей любой веры.

Так чего же нужно хотеть, ставя вопрос о религиозности финансов и о том, что финансы должны учитывать религиозность разных людей? Поверхностный ответ уже дан: мол, государство должно «помочь создать в нашей стране равные условия для инвесторов различных исповеданий». Что за условия? Какие условия? Разве они сейчас не равны? Я что-то не припоминаю, что у нас есть государственные предписания розничным сетям раскладывать в своих залах продукты по кошерным, халяльным, скоромным или постным полкам. Но ведь раскладывают же. Того требуют покупатели и им идут на встречу. Спрос рождает предложение. Естественно, что в преимущественно христианской стране трудно ожидать массовый спрос на кошерное или халяльное, но там где он есть, тут же возникает достойное предложение. Государство не должно определять пропорции спроса и предложения, но должно требовать уважения и учета в любой ситуации в любом деле всех религиозных чувств, и всех вероисповеданий. Свобода совести закреплена Конституцией и она должна защищаться ни кем иным, как государством. Так же обстоит дело на финансовом рынке. Почти так.

Давайте спросим участников нашего рынка, ратующих за учет религиозности в вопросах регулирования финансовых институтов и инструментов: а вы уверены, что в повседневной деятельности вы сами следуете религиозным правилам, нормам, а главное заповедям? Вы всегда движимы высшими идеалами той веры, которую вы исповедуете? Убеждены ли вы, что вам присуще «аскетическое саморегулирование», способное вывести вашу деятельность на уровень достойный высшим религиозным идеалам? Может быть вы движимы другим? Может быть, был прав другой русский философ Николай Бердяев, и ваша «человеческая энергия направлена вовне, на создание несовершенной, дурной множественности, на поддержание прогресса, закрепляющего закон тления». И это о вашей деятельности говорил Сергей Булгаков, считая что она основана «на эгоизме» и «неизбежно страждет от дисгармонии и борьбы, личной и групповой, и нельзя до конца гармонизировать этот хозяйственный эгоизм, введя его в берега «солидарности». Если это так, то никакое формальное следование правилам разных вероисповеданий делу не поможет. Финансы останутся антирелигиозными, эгоистически мирскими, антагонистичными любой истиной вере.

Ответьте себе на эти вопросы, прежде чем ради красного словца апеллировать к государству, требуя у него того, что лежит в сфере ваших собственных возможностей. Ведь, по словам Сергея Булгакова «Хозяйственный эгоизм есть стихийная сила, которая необходимо нуждается в регулировании не только внешнем, но и внутреннем, духовно-аскетическом; предоставленный же самому себе и освобожденный от всякого удержа, он становится силой разрушительной». Если же вы забыли о внутреннем «духовно-аскетическом регулировании» своего повседневного поведения или не считаете это важным, то тогда и, правда, вполне резонно обратиться к государству, как к внешней силе, способной разбудить вашу уснувшую на сытой финансовой ниве совесть.
60 посетителей, 0 комментариев, 2 ссылки, за 24 часа