Другой документ, изъятый из папки Совета по делам религии
и введенный Глебом Якуниным в 1979 году
в оборот исторических свидетельств,
уже не столь мелкотравчато-стукаческий
и не столь безобидный.
О нем я уже поминал:
http://kalakazo.livejournal.com/1095801.html
"Вчитываться в стенограмму заседания Священного Синода РПЦ
от 30 июля 1968 года с разбором дела епископа Ермогена Голубева -
занятие не для слабонервных.
И не только потому, что это вовсе не братский диалог
равных по благодати епископов,
а суд Линча, где в качестве жертвы
выступает исповедник правды Христовой,
радетель о подлинном благе Церкви,
а в качестве его палачей -
синодальные деспота-волчата,
из кожи вон лезущие
лишь бы засвидетельствовать свою лояльность
пред своим, как бы незримо в кабинетце Чистого
председательствующим Хозяином - богоборным Кесарем...
Но из сего документа 45-ти летней давности
становится понятным и другое:
что точка невозврата к соборным положениям 1917-18 годов
уже пройдена,
и младые тогда "святители Божии",
из рук афеисткого Владыки
стяжавшие ярлык на управление церковным гетто,
в деспотный междусобойчик
будут делегировать только себе подобных:
идеальных советских людей -
временщиков, без лица и без чести..."
http://kalakazo.livejournal.com/1096213.html
Чтобы не быть голословным приведу сей "суд Линча" полностью:
"Дело архиепископа Ермогена (Голубева) на заседании Священного Синода РПЦ МП
в Патриархии слушалось 30 июля 1968 года. Присутствовали все постоянные члены Синода и непостоянные члены зимнего и летнего созыва Синода, кроме архиепископа Алипия, который не мог прибыть на заседание по болезни. На заседание был приглашен архиепископ Ермоген (Голубев). Со стороны Священного Синода принимали участие в заседании митрополиты Пимен, Никодим, Алексий, Филарет, Палладий и Иосиф ; архиепископы Ивано-Франковский Иосиф, Курский Серафим и епископ Оренбургский Леонтий. Председательствовал, ввиду отсутствия Патриарха, митрополит Пимен.
Митрополит Пимен, открывая заседание, сказал несколько слов: "Мы собрались, чтобы заслушать дело архиепископа Ермогена, который несколько раз обращался
с просьбой назначить его на кафедру. Мы выслушаем сегодня его, а сейчас доклад по делу сделает Управляющий делами Московской Патриархии митрополит Алексий".
Митрополит Алексий сделал доклад, основываясь на документальных данных по делу архиепископа Ермогена и на основании его высказываний, показав вред, который он наносит своей деятельностью Церкви и ставит себя в гражданском отношении в весьма неудобное положение, в связи с чем члены Священного Синода испытывают чувство глубокого огорчения.
Архиепископ Ермоген, которому было предоставлено слово для ответа по докладу, сказал: "Митрополит Алексий в своем докладе говорил о том, что я обещал не распространять справку, если буду назначен на кафедру. Это не соответствует действительности. В Калуге у меня никаких осложнений не было, не было также и никаких нарушений. Письма облисполкома были спровоцированы уполномоченным Рябовым. Меня обвиняли в том, что я снимал гостиницы для приезжающих священников, а также выплачивал бóльшие пенсии вдовам священников, чем им были назначены, но в этом нет никакого нарушения. Никакой связи у меня со священниками Эшлиманом и Якуниным не было, я с ними не связан. По словам митрополита Алексия, положение Церкви настолько благополучно, что большего и желать нечего. А между тем, положение весьма неблагополучное. В качестве примера приведу: в Белоруссии республиканский уполномоченный Ковалев созвал областных уполномоченных на совещание, после чего стал вызывать областных благочинных и вводить по всей епархии регистрацию исповедников. Священник мог исповедовать только после того, как верующий пройдет регистрацию и предъявит соответствующий талон. Только благодаря вмешательству архимандрита Максима (Крохи), который сообщил об этом архиеп(ископу) Антонию в Москву, а последний в Совет, это незаконное мероприятие было ликвидировано. Я не стремлюсь на епархию, лучшим состоянием в настоящее время я считаю пребывание на покое. Епископ Феофан Затворник и епископ Игнатий Брянчанинов свои труды писали, находясь на покое. Я работаю, и буду работать. Если после революции нельзя было проводить соборы, это одно, но теперь это можно. Об этом говорит практика баптистов и в своей книге Бонч-Бруевич. У нас должен быть также выборный Синод. Тогда он будет авторитетнее. В настоящее же время только я могу говорить обо всем открыто, т.к. я ничем не связан. Управляющий делами связан своей должностью и не может выступать по тому или другому вопросу".
Митрополит Пимен: У кого будут вопросы к Преосвященному Ермогену?
Митрополит Филарет: Неужели архиепископ Ермоген не понимает, что он наносит вред нашей Церкви. Мы ездим заграницу и знаем, как раскольники поднимают на щит архиепископа Ермогена и его писания.
Архиепископ Ермоген: Я заграницу не ездил и, наверное, никогда не поеду, и поэтому не знаю о вреде. Мне это очень интересно слышать.
Митрополит Алексий: Сначала я продолжу мысль митрополита Филарета, а потом отвечу на возражение преосвященного архиепископа Ермогена по моему докладу.
В течение 50 лет церковные раскольники и всякого рода русские политиканствующие эмигранты, не признающие Матери-Церкви, придумывают любые версии, чтобы оправдать свое пребывание вне Матери-Церкви. И когда архиерей Русской Православной Церкви говорит, что епископ неканоничен, а раз так, то и Церковь неканонична и безблагодатна, это как раз то, что нужно раскольникам: "Вот почему мы не с Московским Патриархом".
Архиепископ Ермоген: Я никогда не слышал, чтобы раскольники-карловчане говорили о неканоничности Церкви и ее епископата.
Митрополит Алексий, (продолжая): Я подтверждаю ваши слова, сказанные мне по поводу распространения справки. Мы сидели с вами за журнальным столиком в моем кабинете, "справка" лежала между нами на столе. Вы сказали, что можно избежать ее распространения. Я спросил, каким образом. Вы сказали, если Синод назначит меня на кафедру.
Архиепископ Ермоген: Вы забыли, вы перепутали. Я этого не говорил. Только по настоянию Патриарха я подавал прошение о назначении меня по кафедру. Я сам я не хочу принимать епархию.
Митрополит Алексий снова повторил и подтвердил свои слова.
Архиепископ Ермоген: Это было в другой раз, когда вы рекомендовали мне написать, что я не принадлежу к оппозиции, а не в этот раз, когда я показывал вам свою справку. Как плохо, что не было третьего человека при нашей беседе.
Митрополит Алексий: Может быть, это было и тогда тоже, я не помню, т.к. с того нашего разговора прошло года полтора, но последний раз я помню наш разговор хорошо. Теперь об осложнении на Калужской кафедре. Не думаю, что только о гостиницах и пенсиях шла речь. Когда вы говорите о пенсиях, вы говорите, что не делали никаких нарушений, но, выдавая бóльшие пенсии, чем было положено, вы нарушали Положение о пенсиях, которое было принято Священным Синодом и согласовано с государственными органами. Ведь пенсии, выдаваемые согласно положению, не облагаются никакими налогами, а если мы выдаем пенсии бóльшие, чем положено, нарушаем положение и можем входить в конфликт с фин(ансовыми) органами. Когда Патриархия найдет нужным пересмотреть Положение, она это сделает и новое Положение будет согласовано; архиереи же на епархиях не могут по своей воле изменять Положение. Кроме того, у вас в Калуге, видимо, были и другие нарушения, о которых вы умолчали. Я назову, хотя бы, обращение свящ(енника) Сороки в высокие гос(сударственные) инстанции, вплоть до ген(ерального) прокурора Руденко, по вопросу принятия его в числе членов 20-ки и исполнительного органа. Ведь это вы его спровоцировали на это. Не может быть также, чтобы у вас не было связи со свящ(енниками) Эшлиманом и Якуниным.
Митрополит Никодим: Мы не дети, мы в это поверить не можем.
Митрополит Алексий: Через десять дней после моей поездки в Калугу появляется "Открытое письмо", в котором они описывают наш разговор в Калуге.
Архиепископ Ермоген: Я не делал из этого секрета, но с ними не был связан.
Митрополит Алексий: Даже если не делать секрета из чего-либо, все равно Эшлиман на Лыщиковой горе и Якунин в Дмитрове не узнали бы так скоро о нашем разговоре, а через десять дней они уже его опубликовали.. А ведь надо было время для печатания.
О справке вы говорите, что это ваша академическая работа, но зачем вы ее распространили с тенденциозной целью в противовес "льстивым панегирикам, всегда вредящим правде, в которых не будет недостатка в период празднования юбилея". По вашим словам получается, что члены Священного Синода и я, как Управляющий делами, связаны боязнью за свое место и ничего не делаем, а вы только болеете о благе Церкви. Если Собор 1917 года определил созывать регулярно Поместные Соборы и определил состав Синода, то Собор 1945 года в принятом Положении об управлении Русской Православной Церковью определил ее нормы и положение в новых условиях ее бытия. И не было в истории Церкви такого канонического права, чтобы последующие Соборы отменяли решения предшествующих. поздние определения шли в развитие ранних.
Архиепископ Ермоген возражал по поводу сказанного.
Митрополит Никодим: Вы говорите, что Синод незаконно освободил вас от управления Калужской епархией. Вот ваше прошение, в котором вы просите освободить вас от Калуги – это один вопрос. И второй вопрос – назначить на другую епархию. В момент вашего освобождения свободной епархии не было, а к тому времени, когда они освобождались, вы связали себя с Эшлиманом и Якуниным. Далее в справке вы говорите, что Собор 1917 года постановил, что состав Синода должен быть 12-членный. У меня в руках церковный календарь за 1919 год, в котором дается состав Синода, и их только 7 человек, а ведь это при Патриархе Тихоне! Таким образом, постановление 1917 года уже нарушалось при Патриархе Тихоне.
Архиепископ Ермоген: Не было архиереев: многие уехали, а другие не могли приехать.
Митрополит Никодим: В Москве в это время жило около 100 архиереев, из которых можно было пополнить Синод. Далее вы говорите, что каноны Церкви не знают Синодов, но в Константинопольской, Иерусалимской, Александрийской Церквах все избрания – от епископа до Патриарха – происходят на Синодах, тогда они тоже неканоничны? Если буквально соблюдать каноны, то за то, что архиерей, или пресвитер или, диакон стоит за литургией и не причащается, он должен быть извержен из сана. Однако это правило не соблюдается и вы, наверное, тоже стоите за литургией и не всегда причащаетесь. Почему же вы требуете буквального соблюдения канонов в одних случаях и не соблюдаете их в других.
Архиепископ Ермоген: Отвечал по пунктам, затронутым м(митрополитом) Никодимом.
Митрополит Палладий: Вспомним годы, когда после собора 1917 года многие из епископов бежали за границу, многие не могли принимать участие в деятельности Синода, и, в конце концов, остался один Патриарх Тихон. В заключение призвал архиеп(ископа) Ермогена прекратить свою вредную деятельность.
После выступления м(итрополита) Палладия м(итрополит) Алексий предложил митрополиту Пимену не предоставлять архиепископу Ермогену слово после каждого выступающего.
Митрополит Иосиф: Я управляю епархией, которой вы дважды управляли. Вас там помнят, есть которые любят, письма вам пишут, посылки посылают. Что я им скажу, когда вернусь из Москвы. Ведь у меня спрашивать будут. Не могу же я им сказать, что вы в расколе. Ведь я вас помню, как вы по Крещатику с жезлом шли, будучи наместником Киево-Печерской Лавры, а я в это время еще в мальчишках бегал. Подумайте о тех, кто вас любит, и не разочаровывайте их своими антицерковными деяниями.
Архиепископ Серафим: Вы сказали, что РПЦ в очень печальном состоянии. Я этого не вижу. У меня в епархии 200 священников. Уполномоченный не делает препятствий к замещению приходов. Жизнь идет нормальным руслом и потому с вашим утверждением я полностью не согласен. Деятельность ваша должна быть признана неполезной для Церкви.
Епископ Леонтий: Переписка преосвященного архиепископа Ермогена с Московской Патриархией носит отпечаток явной враждебности. Все стороны жизни Русской Православной Церкви находят там лишь отрицательную оценку. Если бы преосвященный архиеп(ископ) Ермоген жизнь РПЦ рассматривал через призму Положения об управлении РПЦ никогда не было бы создавшегося положения, как равно никогда бы не было и дела преосвященного архиеп(оскопа) Ермогена в повестке дня настоящей сессии Священного Синода. Писать трактаты на канонические темы надо оставить профессорам канонического права наших духовных академий. Они располагают нужными материалами, сосредоточенными на стеллажах книжных их личных библиотек и академических. Нам же, прежде всего, надо служить, молиться, проповедовать, самим соблюдать субординацию и дисциплину и в таком же духе воспитывать вверенное нам духовенство. Но какая речь может быть о такой работе там, где все поносится, все отрицается, когда стройное течение епархиальной жизни, выражаясь языком преосвященного архиеп(ископа) Ермогена, без "осложнений", квалифицируется последним как "безразличие к порученному делу и беспринципность". Каждый из нас, епархиальных архиереев, стремится, чтобы в епархии было полное благополучие. "настроение преосвященного архиеп(ископа) Ермогена по тону и характеру его заявлений, пишет Святейший Патриарх Алексий, таково, что от него самого зависит дать возможность Синоду прекратить его пребывание на покое и назначить его на епархию". А для этого нужно прекратить продолжение действий запрещенных священников Эшлимана и Якунина, прекратить писание заявлений, подрывающих авторитет Церкви и наносящих ей вред.
Архиепископ Иосиф: Все выступающие говорят о неполезности вашей деятельности для Церкви. Это единодушное мнение всех. Вам надо это понять, прийти к Святейшему, упасть на колени и просить за все прощения. Когда вы осознаете свою неправоту и раскаетесь, Святейший вас примет, как сына и, в конце концов, вы получите епархию и будете служить.
Архиепископ Ермоген: Святейший не выставляет мне обвинений, он меня не обвиняет, поэтому мне и просить прощение не в чем. Меня поразило выступление епископа Леонтия, как очень резкое и грубое.
Епископ Леонтий: Если мое выступление, по словам преосвященного архиеп(ископа) Ермогена и грубое, и резкое, но оно правдивое, как основанное на представленных материалах. Церковно-каноническая и юридическая Справка ни в коей мере не может претендовать на "богословский труд"; не может находиться рядом с трудами русской богословской науки по каноническому праву. Ведь церковно-каноническая и юридическая Справка – это пасквиль на РПЦ. Это шедевр в смысле отрицания всего, в смысле критицизма. Надо молиться, чтобы Господь помог стать на правильный путь. Надо написать на имя Святейшего Патриарха Алексия раскаяние в виде ли доклада, или прошения, признать допущенные ошибки, просить прошения, и после этого Святейший Синод, несомненно, Преосвященному архиеп(ископу) Ермогену предоставят кафедру.
После выступления всех участников выступил архиепископ Ермоген, по ходу выступления которого отдельные члены Священного Синода делали свои замечания и возражения архиеп(ископу) Ермогену. Когда архиеп(ископ) Ермоген стал снова отрицать факт распространения им "Справки", митрополит Никодим заявил, что Справка, как ему известно, была у Святейшего Патриарха и Управляющего делами Патриархии. Он (митрополит Никодим) этой Справки не видел и не читал, следовательно, мог распространить эту справку или архиеп(ископ) Ермоген, или Святейший, или митрополит Алексий.
Архиепископ Ермоген заявил на это замечание, что Справка и заявление были у митрополита Никодима, и он их видел и читал, и он располагает документальным доказательством, что заявление м(итрополита) Никодима неверное.
Далее архиеп(ископ) Ермоген заявил, что это "судилище" составлено тенденциозно из тех, кто не разделяет его идей, и в таком случае он будет настаивать на вызове архиереев, которые разделяют его взгляды.
Митрополит Филарет спросил, какие это архиереи.
Архиепископ Ермоген ответил: "Такие же архиереи, как и вы".
Митрополит Никодим сказал, что формально он может требовать отвода того или другого лица, но не имеет права подбирать состав для слушания своего дела.
Митрополит Алексий сказал: "Ваше дело, подготовка вами справки начиналась зимой, во время заседания зимней сессии Священного Синода, сейчас заседает летняя сессия. Но ввиду того, что дело, которое мы разбираем, имеет затяжной, еще с зимы, характер, Святейший благословил вызвать на настоящее заседание не постоянных членов как зимней, так и летней сессии. Единственно кого нет здесь, это Преосвященного архиепископа Алипия, который не мог прибыть по болезни. Таким образом, здесь нет никакого тенденциозного подбора, как вы сказали, а налицо совместное заседание постоянных членов Священного Синода и не постоянных зимнего и летнего созыва".
Архиепископ Ермоген: В таком случае я снимаю свое обвинение. Обращаясь к митрополиту Никодиму: В свое время вы были тоже со мной согласны, что постановление собора 1961 года плохое.
Митрополит Никодим: Я и сейчас с вами согласен, что журнальное постановление Синода, но не Собора, оставляет желать лучшего. Здесь же архиеп(ископ) Ермоген стал критиковать Архиерейский Собор 1961 года, его созыв телеграммами за подписью митр(ополита) Пимена и телеграмму, которую он получил от митр(ополита) Пимена, в которой говорилось, что "ввиду многочисленности архиереев, приезжающих на праздник преподобного, пребывающим на покое архиереям начальством не рекомендовано приезжать в Лавру".
После продолжительной дискуссии архиеп(ископ) Ермоген заявил, что он обещает больше не распространять своих произведений, а посылать исключительно Святейшему Патриарху и Священному Синоду. Если же по прошествии года Священный Синод не обсудит и не примет предлагаемых мною к рассмотрению вопросов, я тогда я...
В этот момент кто-то перебил архиеп(ископа) Ермогена и он не договорил своей фразы. Несколько позднее митрополит Алексий сказал: вы предъявили Священному Синоду ультиматум, сказав, что если Синод в течение года не примет вашего предложения, вы будете предпринимать какие-то действия.
Архиеп(ископ) Ермоген: Я свой ультиматум снимаю. Я просто буду направлять свои труды в Священный Синод и, если они и не будут приняты, это не повлечет с моей стороны никаких действий.
На обещание архиеп(ископа) Ермогена не распространять своих произведений в будущем митрополит Алексий сказал: этого мало. Вы нанесли большой вред Церкви как внутри страны, так и за рубежом. Этот вред, нанесенный вами надо исправить, стереть, изгладить.
Архиепископ Ермоген: Я согласен не распространять свои произведения, но в отношении вреда я не согласен с вами. Об этом я еще должен подумать и посоветоваться с единомышленными мне епископами.
В ходе этой дискуссии Патриарх вызвал сначала митр(ополита) Алексия, а затем и митр(ополита) Пимена, интересовался ходом беседы и просил заканчивать. Ему было вкратце сказано о беседе и настроении арх(иепископа) Ермогена и высказано пожелание внести в текст постановления абзац с предупреждением, на что Святейший согласился.
Митрополит Пимен сказал, что мы долго дискуссировали и дальнейшая беседа ничего не даст. Архиепископ Ермоген, видимо, не понимает, какой он вред наносит Церкви. Мне вспоминаются 20-е годы, когда один из писателей написал произведение, опубликованное впоследствии белой прессой. Когда об этом деле спросили В. Маяковского, он сказал, что произведение автора – это оружие в руках белогвардейцев. [11] Так и здесь, архиеп(ископ) Ермоген дает оружие в руки наших врагов. Кроме внешнего вреда, он наносит вред и внутри страны. У архиеп(ископа) Антония Минского был такой случай. Он перевел священника с одного прихода на другой. Когда последний не подчинился, архиеп(ископ) Антоний запретил его в священнослужении, а тот написал ему, что он не подчиняется запрещению и уходит в раскол к архиеп(ископу) Ермогену.
На этом заседание было закрыто. Архиеп(ископу) Ермогену было сказано, что он свободен и по предложению м(итрополита) Пимена, была составлена редакционная комиссия для выработки Постановления в составе: митрополитов Пимена, Никодима, Алексия и Филарета. После редактирования Постановления на заседании под председательством Патриарха проект Постановления был зачитан Управляющим делами Московской Патриархии и подписан всеми участниками сессии.
Митрополит Алексий (Ридигер)
5 августа 1968 г."
http://krotov.info/acts/20/1960/19680730.htm