Мы можем говорить как минимум о двух направлениях политики по отношению РПЦ. Согласно одной - по Церкви бьют при помощи обновленчества. Согласно второй - Патриарху не препятствуют защищать РПЦ и громить обновленцев. Громит и при этом налаживает отношение с новой властью.
(Цитаты по истории Церкви, выделенные в тексте зеленым цветом,, взяты из «История Русской Православной Церкви 1917 – 1990 гг.» прот. Владислава Цыпина. Цитаты черного цвета - выдержки из соответствующей статьи в Википедии).
Что же это за «зверь» такой - обновленчество? У этого явления длинная предыстория. Началось все, как писалось выше, еще в конец предыдущего событиям столетия.
Затем:
«Движение за «обновление» Российской Церкви с новой силой проявилось весной 1917 года: одним из организаторов и секретарём Всероссийского Союза демократического православного духовенства и мирян, возникшего 7 марта 1917 года в Петрограде, был священник Александр Введенский — ведущий идеолог и вождь движения во все последующие годы. Его соратником был священник Александр Боярский. «Союз» пользовался поддержкой обер-прокурора Святейшего Синода Владимира Львова и издавал на синодальные субсидии газету «Голос Христа». Впоследствии Львов сам стал активным деятелем обновленчества. Примкнул к обновленчеству и профессор Борис Титлинов, один из самых яростных противников восстановления патриаршества.
На Поместном Соборе 1917—1918 годов сторонники «обновления» оказались в меньшинстве и поэтому перешли к полуподпольной деятельности».
Мы видим что, как и многое из того, что разрушало Россию и нашу церковь, обновленчество отчасти тоже детище либералов - февралистов. Советская власть, которая уже несколько раз спотыкнулась о позицию РПЦ, как враждебную проводимым общественным и политическим преобразованиям, не могла пройти мимо такой возможности повернуть процессы в нужную для нее сторону.
«При подготовке к изъятию церковных ценностей большевистские лидеры (прежде всего Л. Д. Троцкий) решили срочно «мобилизовать» обновленцев, довести их до полного разрыва с высшей церковной властью и создать их руками полностью подконтрольные режиму марионеточные церковные управления в центре и на местах».
Можно, конечно, на этом остановиться и вернуться к отвергнутым выше обвинениям большевиков как слуг врага. Но тогда придется забыть о внутрицерковных корнях обновленчества. А можно начать упрекать многих иерархов и просто священников церкви (насколько многих мы увидим ниже), что они пошли на сговор с большевиками. Но тогда трудно будет объяснить факт выхода их из обновленческого движения. И, главное, их предшествующее искренне служение Церкви. Но читаем дальше.
«Ночью 12 мая 1922 года прибывшие из Петрограда протоиерей Александр Введенский с двумя своими единомышленниками священниками Владимиром Красницким и Евгением Белковым в сопровождении сотрудников ГПУ прибыл в Троицкое подворье на Самотёке, где тогда находился под домашним арестом Патриарх Тихон. Обвинив его в опасной и необдуманной политике, приведшей к конфронтации Церкви с государством, Введенский потребовал, чтобы Тихон на время ареста отказался от своих полномочий. По некотором размышлении Тихон подписал резолюцию о временной передачи церковной власти с 16 мая митрополиту Ярославскому Агафангелу (Преображенскому).
…
15 мая 1922 года депутация обновленцев принята Председателем ВЦИК Михаилом Калининым и на следующий день было объявлено об учреждении нового Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Последнее полностью состояло из сторонников обновленчества. Первым его руководителем стал епископ Антонин (Грановский), возведённый обновленцами в сан митрополита».
И далее следует уже упомянутый мной «Меморандум трёх». Я не могу судить, насколько ситуация была понятна авторам этого меморандума. Патриарх встречается с лидерами обновленцев, подписывает передачу своих полномочий (слава Богу, не им, но все же!). Мы видим, что одной из проблем, приведших к переходу в обновленчество большого количества священников, была «конфронтации Церкви с государством». Хотя потом к этим пунктам особо ретивые «реформаторы» напихали и много чего другого, откровенно разрушающего церковь. Например «освобождение духовенства от мертвящего гнёта монашества…свободный доступ к епископскому сану».
Итак, «Меморандум трёх». На него следует жесткий ответ заместившего Патриарха митрополитам Агафангела. В своем послании от 5 (18) июня 1922 года «он объявлял Высшее Церковное Управление «незакономерным» учреждением и призвал епархиальных архиереев не подчиняться ему и временно перейти на самоуправление».
Как и любое движение от Истины обновленчество сразу же начало дробиться на враждующие друг с другом части. Белое духовенство, рвущееся «освободиться от ига» черного (монашеского), учреждает т.н. «Живую церковь», которая даже проводит в августе 1922 года свой съезд. Тут же от «Живой церкви» откалывается один из лидеров раскола епископ Антонин (Грановский), председатель ВЦУ, организовав «Союз церковного возрождения» (СЦВ).
«Устав СЦВ обещал своим последователям «самую широкую демократизацию Неба, самый широкий доступ к лону Отца Небесного».
Уже осенью другие лидеры обновленчества, Введенский и Боярский, организуют еще одну структуру «Союз общин Древлеапостольской Церкви» (СОДАЦ).
При поддержке государства движение обновленчества ширилось и крепло. К концу 1922 года обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов. В числе обновленцев было на удивление много активных участников дореволюционных правых партий. Удивление вызывает то, как они смогли пойти на какие-то союзы с ГПУ.
Движение обновленчества набирало обороты. Дело дошло даже до созыва лже-собора (2 мая 1923 года), которые обновленцы дерзнули назвать поместным. Тем самым как бы начиная воплощать решения Собора 1917-188 гг.
«В лжесоборе участвовало 476 делегатов. 66 депутатов, названных «умеренными тихоновцами», - православные по убеждениям епископы, клирики и миряне, малодушно подчинившиеся обновленческому Высшему Церковному Управлению. Лжесобор узаконил противоканонические реформы прежнего Высшего церковного управления: закрытие монастырей, белый епископат, допустимость второбрачия для духовенства. Благодаря сопротивлению «умеренных тихоновцев» были отвергнуты догматические и литургические реформы».
То есть мы видим, что в числе обновленцев есть группа людей («умеренные тихоновцы»), которые своей задачей ставили именно то, о чем писал я выше - попытаться соединить обратно Церковь и отошедший от нее народ. Но, к сожалению, они в меньшинстве. В результате:
«…церковное управление оказалось обезглавленным, архиереи изгнаны с кафедр, большинство храмов захвачено обновленцами, духовенство и церковный народ повержен в смятение».
Над РПЦ нависла реальная угроза отхода от Истины, то есть служения Христу.
«В такой обстановке 16 июня 1923 года Патриарх Тихон обратился в Верховный суд РСФСР с заявлением, в котором просил освободить его из-под стражи. «Я окончательно отмежевываюсь, - писал он, - как от зарубежной, так и от внутренней монархически-белогвардейской контрреволюции». 25 июня Патриарх Тихон смог вернуться к отправлению своих первосвятительских обязанностей».
Мы видим, что Патриарху пришлось отбиваться от обвинений в контрреволюционной деятельности, которые были спровоцированы, в том числе активностью «окраин» в годы Гражданской войны и уехавшими за границу «белыми» архипастырями.
А еще мы видим, что Советская власть по какой-то непонятной причине (если оставаться в логике того, что большевики - слуги врага) берет и выпускает на свободу своего самого принципиального оппонента и защитника РПЦ - Патриарха Тихона. Но согласитесь, очень странный ход! Главный оппонент в твоих руках, обновленчество, по существу, уже поставило РПЦ на грань разрушения и в этот момент отпустить Патриарха именно на борьбу за спасение Церкви.
Можно ли из этого судить о том, что именно поддержка со стороны Церкви монархистов и прочих контрреволюционеров и была главным пунктом обвинения в адрес Патриарха или нет, я не берусь. Но стоило Патриарху всего лишь отречься от контрреволюционных действий зарубежников и оставшихся в России монархических сил, как его заточение в монастыре закончилось. Важно, что видим, как происходит естественное изменение позиции Патриарха по отношению к Советской власти. И мне кажется, в том числе из-за угрозы, нависшей над РПЦ со стороны обновленцев.
«1 июня 1923 года он обратился к пастве с новым посланием, заявив, что «Российская Православная Церковь аполитична и не желает... быть ни белой, ни красной Церковью. Она должна быть и будет Единою, Соборною, Апостольскою Церковью, и всякие попытки, с чьей бы стороны они ни исходили, ввергнуть Церковь в политическую борьбу должны быть отвергнуты и осуждены». В этом послании Патриарх осудил обновленчество. Суровые слова нашел он и для характеристики тех эмигрантов, которые толкали Церковь на путь «политической борьбы»…»
Чтобы не показалось, что это было вынужденное заявление, приведу еще одно, сделанное уже после освобождения:
«28 июня Святейший обратился к Церкви с посланием, в котором объяснил свою политическую позицию: «Я, конечно, не выдавал себя за такого поклонника Советской власти, каким объявляют себя церковные обновленцы..., но зато я и далеко не такой враг ее, каким они меня выставляют...».
После освобождения Патриарха начался процесс восстановления порушенной обновленчеством Церкви. Им был собран Временный Синод, в который вошли: архиепископы Тверской Серафим (Александров), Уральский Тихон (Оболенский) и Верейский епископ Иларион (Троицкий).
Уже этот коллективный орган повторяет то, что было сказано в обращениях Патриарха:
«Возврат к прежнему строю невозможен, Церковь не служанка тех ничтожных групп русских людей, где бы они ни жили - дома или за границей, которые вспомнили о ней только тогда, когда были обижены русской революцией, и которые хотели бы ею воспользоваться для своих личных целей. Церковь признает и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога».
Упоминаемые в обращениях силы «за границей» не могли не среагировать на изменение тональности оставшегося «Центра» по отношению к новой власти. Но, видимо, угроза разрушения РПЦ, исходящая от обновленчества, была настолько серьезной что «зарубежники» поддерживают изменение позиции. Митрополит Антоний (Храповицкий) пишет статью «Не надо смущаться», в которой приветствует восстановление управления в Церкви со стороны Патриарха и признает, что РПЦ в Советской России приобретает «терпимое положение».
Действия Патриарха и Временного Синода круто изменили ситуацию:
«многие отпавшие в обновленчество иерархи, клирики и миряне принесли покаяние в грехе раскола. Произошло быстрое восстановление структур «патриаршей», или «тихоновской», Церкви, хотя она и рассматривалась государственной властью как «нелегальная организация». В обновленчестве же нарастала кризисная ситуация».
Еще раз надо отметить какую-то непоследовательность действий Советской власти по отношению к враждебной им структуре. С одной стороны, «тихоновская церковь» - нелегальна, а своя в доску - обновленческая шайка. А, с другой стороны, Патриарх на свободе и громит это сборище. Громит так, что
«власти начали применение новой тактики работы по руководству обновленческим расколом. Была поставлена задача подчинения всех обновленческих групп единому центральному органу… В августе 1923 года ВЦС был преобразован в «Священный Синод». Во главе него до осени 1924 года стоял митрополит Евдоким (Мещерский), но фактическим руководителем обновленцев оставался Александр Введенский».
Мы можем говорить как минимум о двух направлениях политики по отношению РПЦ. Согласно одной - по Церкви бьют при помощи обновленчества. Согласно второй - Патриарху не препятствуют защищать РПЦ и громить обновленцев:
«2/15 апреля 1924 года Патриарх Тихон запретил в священнослужении руководителей обновленческого раскола, и запретил иметь с обновленцами молитвенное общение».
Громит и при этом налаживает отношение с новой властью:
«В январе 1924 года Патриарх издал указ о молитвенном поминовении государственной власти за богослужением: «О стране Российской и властех ея», а 21 марта 1924 года Президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела Патриарха Тихона и его сподвижников».
То есть одна из причин, приведших к росту обновленчества - конфронтация с властью - была устранена.
«Под омофор Патриарха возвратились и иерархи, среди них митрополит Сергий (Страгородский), архиепископ Серафим (Мещеряков), епископы Филипп (Ставицкий), Севастиан (Вести), Софроний (Арефьев), Никон (Пурлевский). Возвращаются в Церковь и лжеархиереи обновленческого поставления Антоний Панкеев, Петр Савельев».
(Продолжение в следующем посте)
Добавить в друзья в: ЖЖ | ВК | твиттер | фейсбук | одноклассники